Не каждый человек, у которого есть программа для создания электронной музыки, может с ее помощью сделать что-то стоящее, как наличие скрипки не делает из человека скрипача
Поэтому я ждал своего инструмента, был уверен, что вскоре появится какая-то технология, которая поможет мне рисовать так, как я это вижу в своей голове.
Прошло всего полгода, а работа с нейросетями уже усложнилась многократно
В самом начале было достаточно понять, как создается текстовая подсказка, и оплатить абонемент. Чтобы создать что-то стоящее сегодня, уже требуется разбираться в очень многих вещах, и крайне желательно уметь программировать — спасибо первому образованию! Я уверен, что через пару лет в художественных вузах всего мира появятся факультеты, обучающие работать с нейросетями.
Я вижу огромные перспективы для нейросетей в искусстве. С их помощью художники смогут создавать изображения и анимацию с невероятной детализацией и реализмом, которые раньше были невозможны. Нейросети помогут художникам изобрести новые формы искусства, которые мы пока не можем вообразить.
Противники технологий уверены, что нейросеть копирует элементы чужих работ, «похищает» чужие идеи. Это не так: она обучается, как и любой другой художник, рассматривая работы лучших мастеров. Многие творцы боятся, что нейросеть их вскоре заменит. Но фотография не заменила художников, а кино не заменило театр. Просто в будущем художники и дизайнеры будут использовать нейросети в дополнение к уже имеющимся инструментам. Не надо строить стены там, где можно и нужно строить мосты!
Как учился?
Когда полгода назад появились нейросети, рисующие картины, я был абсолютно счастлив открывшимся возможностям! Мой разум неофита был так взбудоражен, что я сразу кинулся все это осваивать, нагенерировал кучу картинок и немедленно выложил их в любимую соцсеть.
И получил в ответ намного больше критики, чем поддержки! Сейчас я понимаю, что те первые работы были, скорее, бессмысленной какофонией, которую издает ребенок, дорвавшийся до фортепиано. Потихоньку я стал выкладывать намного более зрелые работы, и они уже вызывали совсем другую реакцию. Вместе со мной развивались и нейросети — миллионы художников, которые с ними работают, незаметно для себя обучают их, показывают, какие из сотни сгенерированных картинок, хороши, а какие — совсем нет. Так что сегодня уже непросто отличить иллюстрацию нейросети от ручной работы художника.
Недавно я отослал одну из своих работ на конкурс в Нью-Йоркскую художественную галерею NY 10 001 — the gallery — и был поражен, когда она заняла там второе место. Теперь картину распечатали на огромном холсте, и она участвует в выставке вместе с другими картинами, сделанными с помощью нейросети. Потом ее продадут на аукционе — как это делали с тысячами работ художников во все времена — и не важно, как и чем они были сделаны: маслом, фотоаппаратом или искусственным интеллектом.
По первому образованию я программист, но всегда мечтал научиться рисовать. Однако ни частные уроки, ни учебники, ни множество попыток перенести на бумагу, планшет или компьютер то, что рисовало мое воображение, ни к чему не привели. У меня будто бы не было для этого выразительных средств, правильных инструментов.
И тут появилась электронная музыка! Было такое чувство, будто у меня внезапно появилась возможность говорить с людьми с помощью своего творчества, которое быстро стало профессией: я долго и успешно сочинял музыку, записывал альбомы, выступал, получал призы на музыкальных конкурсах. Но рисования мне все равно очень не хватало. Я пробовал фотографировать, учился рисовать, скачивал гигабайтами обучающие курсы… Тщетно. Все было не то.
Однако музыкальная карьера дала мне уверенность в том, что основное в творчестве — это идеи, эмоции и образы.